— Складывается впечатление, что Путин не способен давать задний ход. Если он замедляет деятельность в одном направлении, значит, он готовится к «прыжку» в другом. Есть ли вероятность, что фокус российской агрессии снова сместится?

— При разрушающейся экономике, ухудшающемся социальном положении и абсолютном отсутствии перспектив и роста Путину необходимо продавать населению «геополитические успехи», чтобы люди сплачивались вокруг вождя в осажденной крепости. Возможно, он будет менять географию этих своих мнимых «побед».

— Какие направления в опасности?

— Никто не отменял украинскую повестку дня. С самого начала Путину нужен был не Крым, не Донбасс, а вся Украина. Путину хотелось сорвать движение Украины в европейском направлении, создание конкурентной экономической и политической модели. Сейчас он догадался, что эффективнее всего делать это не грубой силой, а используя внутренние конфликты. В чем суть минских соглашений в путинской интерпретации? Попытаться всунуть Лугандонию внутрь политического поля Украины в качестве своеобразной раковой опухоли. Мы видим, какой серьезный внутренний кризис сейчас сотрясает Украину, насколько гражданское общество разочаровано из-за отсутствия реальной борьбы с коррупцией. Сейчас Путин возлагает надежды на эти факторы.

Если Украина будет ослаблена, не исключена и чисто военная активизация. Какого именно масштаба, мы знать не можем. Может быть, взятие Мариуполя.

Но, опять же, с чисто военно-технической точки зрения: начинается весна — это не самое удобное время для крупных наступательных операций.

Кроме того, при желании обострить ситуацию возможны какие-то события на Кавказе. Например, там есть всегда готовый к эскалации конфликт в Нагорном Карабахе. Есть и угроза в отношении европейских стран, прежде всего, прибалтийских. Бесконечное размахивание ядерным жупелом тоже не прекращается. Все это показывает, что у Путина серьезная программа. До сегодняшнего времени его вдохновляло отступление американского президента на всех этапах.

Можно ждать эскалации по всем этим направлениям, но ближайшее пока Сирия. Путин будет нарушать договоренности и смотреть, как реагирует США. В зависимости от этого он будет определять масштаб своих дальнейших действий.

— Перейдем к внутренней политике. Как будет развиваться ситуация вокруг Кадырова?

— На мой взгляд, доклад Яшина — это  часть очень серьезного наступления силовиков на Кадырова, а началось оно с убийства Немцова. Конечно, люди, которые сейчас арестованы — его участники. Без приказа Кадырова они не могли этого сделать, а он, в свою очередь, не мог его отдать самостоятельно. В связи с этим многие делают следующий логический вывод: приказ Кадырову отдал Путин. Мне кажется, что все чуть сложнее и конспиративнее. Если бы Путин был инициатором убийства Немцова, он бы продумал и все его последствия, в том числе назначение виновных, их арест, суд и так далее. Для Путина совершенно невыгодно, чтобы виновными оказались кадыровцы и, скорее всего, сам Кадыров. Моя версия, что кто-то из очень близких Путину людей, из высокопоставленных силовиков, дал Кадырову понять, что «Папе» было бы приятно такое действие.

То, что силовики участвовали в этом преступлении, тоже бесспорно. Просто так убить человека на Красной площади, которая находится в зоне охраны ФСО, невозможно. Более того, реальных убийц сразу схватили. Помните, как требовали допросить и Геремеева, Делимханова, и самого Кадырова? Тогда произошел очень серьезный кризис. Путин куда-то исчез на две недели. И сейчас доклад Яшина и очень резкий пост Навального на ту же тему показывают, что давление на Кадырова растет. Силовики ничего не забыли и не успокоились.

— Ранее вы писали, что все это может привести к новой чеченской войне. Насколько вероятно, что общество ее поддержит, если до этого дойдет?

— Такие звезды либеральной оппозиции, как Яшин, Навальный и Ходорковский, как раз занимаются тем, что очень напоминает разогрев общественного мнения для такой кампании.

— Но эти фигуры вызывают симпатию только части либералов. А как отреагируют в целом лояльно относящиеся к режиму граждане?

— Их задача — очаровать либеральную аудиторию. А державно-патриотическая общественность и так воспримет этакую идею с энтузиазмом.

Но для Путина третья чеченская война означала бы его делигитимизацию. Наступление на Кадырова косвенно становится наступлением на него. Помните, откуда и с какой программой его привели? Наши дома взрывают — «вот героический офицер спецслужб, который нас спасет». Если будет новая кампания, окажется, что не спас, а «пригрел на груди предателя Кадырова», как нам подсказывают силовики и либеральные деятели.

Но путины приходят и уходят, а имперская линия остается. Если расширить ваш вопрос, какие направления агрессии Путин может выбрать в сложившихся обстоятельствах, чеченское для него последнее из возможных. Но есть имперский истеблишмент с достаточно широкой палитрой, и он бы мог на нем сыграть. Для него главный принцип: «Россия — осажденная крепость. Страна в военном положении. Какие тут могут быть дискуссии?»

— Вы стали фигурантом уголовного дела как раз за статью о «чеченском узле». Это месть лично вам за критические статьи или определенный сигнал обществу?

— Как я только ни полоскал нашу федеральную власть и лично верховного правителя, но до недавнего времени был жив, здоров и на свободе. Пытались меня несколько лет назад судить, но тогда все это позорно лопнуло. Времена еще были вегетарианские.

Новое дело — определенный маркер. Стоило мне затронуть эту очень чувствительную для нашего истеблишмента тему, как последовала цепочка реакций: чеченский парламент, российский, прокуратура, Следственный комитет, ФСБ. Видимо, мы не ошибаемся, что наверху сейчас развивается очень серьезный конфликт вокруг темы Чечни.

— Откуда, на ваш взгляд, пришел сигнал начать преследование?

— Как ни парадоксально, сигнал поступил именно из Чечни. В Российском парламенте, кстати, тоже чеченские депутаты начали собирать подписи под какой-то петицией против меня. То есть моя статья очень сильно напрягла Кадырова. Возможно, даже больше, чем доклад Яшина, в котором он ничего нового для себя не увидел, только все тот же фээсбэшный наезд.

А я поставил вопрос в совершенно другой форме: о выходе России из состава Чечни. Переход в эту плоскость совершенно дезавуирует проект «Кадыров» и превращает его в ничто.

— Что остается Кадырову, чтобы сохранить власть?

— Сейчас он действует, как мне кажется, не очень удачно для себя. Именно ощущением угрозы объясняются его бесконечные истерики и атаки на оппозиционеров. Это отчаянный крик, обращенный одному единственному человеку. Кадыров же понимает, что единственная его защита в Москве — Путин.

— Вы сказали, что разрешения ряда острых политических вопросов стоит ждать в ближайшее время. Их судьбу определит расстановка сил в Кремле или определенную роль сыграет общество?

— Я не думаю, что сейчас есть предпосылки для какого-то массового антиправительственного антипрезидентского выступления. Его мы сможем увидеть через несколько месяцев, по мере ухудшения социального и экономического положения. Но есть два драматических сюжета, два конфликта внутри власти: чеченский и сирийский. Во втором вопросе единодушия тоже нет. Думаю, тот «рациональный» сценарий, который я назвал, Путину предлагают многие его советники, которые не заинтересованы в полном разрыве с Западом.

— Если со временем социальный протест дополнит внутрикремлевский конфликт, приведет ли это к тому, что трон под Путиным зашатается?

— Вы ставите меня в положение Владимира Ильича Ленина, который в феврале 1917 года выступал в Швейцарии с лекцией перед молодыми социал-демократами. Ему задали вопрос: «Когда же раскачается социальная революция в России». Он ответил: «Мы, старики, этого уже не увидим, а вы, молодые, будете свидетелями этих исторических событий». Так же сегодня мог бы сказать вам я. Напомню, вернувшись домой, Ленин увидел телеграмму из Санкт-Петербурга о том, что там началась революция. А что, собственно, в феврале произошло в городе? Два дня в булочные не привозили хлеб. Его было полно, просто где-то застрял эшелон.

Вот произошел бунт дальнобойщиков, он был первой ласточкой, но ни к какому социальному взрыву не привел, хотя глухая форма этого протеста продолжается. А что будет завтра, я не знаю.

Встанет какой-то моноиндустриальный город, куда-то не завезут хлеб или не будет лекарств. В чем согласны все экономические эксперты: никакого улучшения этой клептократической модели — путиномики — быть не может.

А вот когда будет достигнута точка бифуркации, предсказать невозможно.

(Источник — Каспаров.ру)

Новая Хроника текущих событий в Twitter -- iXponika Новая Хроника текущих событий в Facebook

Новая Хроника текущих событий ВКонтакте

Новая Хроника текущих событий на 100% волонтерский проект, не получающий никакого финансирования из внешних источников. Поддержите издание – ваша помощь очень нужна проекту! Спасибо!

Поделиться в соцсетях